Богиня и Море
… Волны шумно, агрессивно, почти угрожающе вырывались из твоего лона. Они бежали к берегу, торопя и обгоняя друг друга. Устав в конце пути, почти ползли, изнемогая. Чуть отдохнув, яростно переворачивали гладкие камни, с жадностью захватывая их в свои объятья и унося в невидимую пучину. Потом успокаивались и упоительно целовали гальку на твоем берегу.
Бурлящая пена не могла догнать волны, металась в растерянности между камнями, волнуясь: в эти минуты из ее ослепительно сверкающей белизны появлялась на свет я - розовотелая Афродита…
Как нежно твои волны гладили мои ноги! Как ласково ты пеленало мое тело искрящимся покрывалом, сотканным из серебряных брызг!…
Я ступила на теплый песок, а потом долго сидела на берегу, пока боги не забрали меня на Олимп.
Песчаная коса, где я вышла на берег, кинжалом врезалась в твое тело.
В этом месте волны извивались и закручивались в локоны, будто спешили залечить рану. Мне хотелось помочь тебе, но тебе уже не было до меня дела.
Несколько дней и ночей я наблюдала за тобой, Море!
Ты игриво меняло свои цвета, потворствуя капризам Солнца, подчиняясь желаниям Ветра. Ты с легкостью ловило падающее в твои объятья Небо.
Если Солнце спокойно парило в небесах, не наталкиваясь на тучи, оно выливало на тебя, Море, яркий дневной свет. И тогда твои воды становились сначала ослепительно лазурными, а затем ярко-васильковыми. Когда огненный Гелиос стоял в зените, бросая на воду яркие блики, ты, Море становилось серебристо-серо-голубым.
В тот жаркий солнечный день Олимпийские горы утопали вдали в струящейся дымке, сплетенной из горячего воздуха. Когда Солнце ушло за тучи, и собрался рухнуть на землю дождь, ты, Море окрасилось в свой природный, насыщенный сине-зеленый «цвет морской волны».
По утрам, на рассвете, когда стоял полный штиль, вода в твоих бухтах отсвечивала серебристо-бирюзовыми красками. Как-то утро было прохладным, розовокрылая Заря окрасила Небо, и ты, Море, вторя ему, приобрело розовые краски.
Бывали дни, когда ты прямо на глазах начинало переодеваться, менять свои разноцветные наряды – от перламутрово-сапфирного до персиково-терракотового.
Облака дарили тебе прохладу, бросая на твою поверхность тени и полутени, выписывали на глади воды тона и полутона. Они никогда не отражались в твоем зеркале: бегущие к берегу волны стирали упавшие в море силуэты облаков.
Если штормило, ты выбрасывало на берег серебристо-белую пену, а волны слизывали ее своими бархатными языками.
Вечером Солнце медленно уползало за вершины Олимпийской гряды, успев перебросить от горизонта к берегу свой огненный мост – санбридж.
Его прощальные лучи окрашивали в коралловый цвет несмело бредущую по небу Луну. Ты же, Море, на мгновение становилось хмурым - темно-синим. Луна, чуть осмелев, разбрасывала по твоей поверхности серебряные блики. Лодочки, болтающиеся без дела на волнах, приобретали ярко-белый, почти люминесцентный цвет. Когда тучи закрывали Луну, ты, Море, сливалось с небом, а твой горизонт «рисовали» огни медленно ползущих с Востока на Запад и с Запада на Восток кораблей.
Однажды я зашла в твои воды ночью, и ты выплеснуло на меня миллионы серебряных искр.
Ни дня, ни единого раза ты, Море, не повторилось в расцветке одежд, в движении волн и в звучании своего голоса.
В штиль ты мелодично напевало тихую нежную песню. Я засыпала рядом с тобой, на берегу, и видела цветные сны. В шторм ты несло к берегу из необъятных глубин тяжелый глухой гул. Волны начинали спорить, почти нападать одна на другую и, рассорившись в пух и прах, убегали назад, уступая место другим, более молодым.
В такие минуты мне было страшно, Море…
Утором, когда боги забирали меня на Олимп, ты было тихим и спокойным. Как ты могло противиться тому, что предначертано!
Не знаю, сколько веков прошло с того дня, как мы расстались с тобой. Я очень скучаю и хочу к тебе, Море!
Навеяно Эгейским морем в местечке Поссиди (Северная Греция, Халкидики)
Сентябрь 2005 г.
Бурлящая пена не могла догнать волны, металась в растерянности между камнями, волнуясь: в эти минуты из ее ослепительно сверкающей белизны появлялась на свет я - розовотелая Афродита…
Как нежно твои волны гладили мои ноги! Как ласково ты пеленало мое тело искрящимся покрывалом, сотканным из серебряных брызг!…
Я ступила на теплый песок, а потом долго сидела на берегу, пока боги не забрали меня на Олимп.
Песчаная коса, где я вышла на берег, кинжалом врезалась в твое тело.
В этом месте волны извивались и закручивались в локоны, будто спешили залечить рану. Мне хотелось помочь тебе, но тебе уже не было до меня дела.
Несколько дней и ночей я наблюдала за тобой, Море!
Ты игриво меняло свои цвета, потворствуя капризам Солнца, подчиняясь желаниям Ветра. Ты с легкостью ловило падающее в твои объятья Небо.
Если Солнце спокойно парило в небесах, не наталкиваясь на тучи, оно выливало на тебя, Море, яркий дневной свет. И тогда твои воды становились сначала ослепительно лазурными, а затем ярко-васильковыми. Когда огненный Гелиос стоял в зените, бросая на воду яркие блики, ты, Море становилось серебристо-серо-голубым.
В тот жаркий солнечный день Олимпийские горы утопали вдали в струящейся дымке, сплетенной из горячего воздуха. Когда Солнце ушло за тучи, и собрался рухнуть на землю дождь, ты, Море окрасилось в свой природный, насыщенный сине-зеленый «цвет морской волны».
По утрам, на рассвете, когда стоял полный штиль, вода в твоих бухтах отсвечивала серебристо-бирюзовыми красками. Как-то утро было прохладным, розовокрылая Заря окрасила Небо, и ты, Море, вторя ему, приобрело розовые краски.
Бывали дни, когда ты прямо на глазах начинало переодеваться, менять свои разноцветные наряды – от перламутрово-сапфирного до персиково-терракотового.
Облака дарили тебе прохладу, бросая на твою поверхность тени и полутени, выписывали на глади воды тона и полутона. Они никогда не отражались в твоем зеркале: бегущие к берегу волны стирали упавшие в море силуэты облаков.
Если штормило, ты выбрасывало на берег серебристо-белую пену, а волны слизывали ее своими бархатными языками.
Вечером Солнце медленно уползало за вершины Олимпийской гряды, успев перебросить от горизонта к берегу свой огненный мост – санбридж.
Его прощальные лучи окрашивали в коралловый цвет несмело бредущую по небу Луну. Ты же, Море, на мгновение становилось хмурым - темно-синим. Луна, чуть осмелев, разбрасывала по твоей поверхности серебряные блики. Лодочки, болтающиеся без дела на волнах, приобретали ярко-белый, почти люминесцентный цвет. Когда тучи закрывали Луну, ты, Море, сливалось с небом, а твой горизонт «рисовали» огни медленно ползущих с Востока на Запад и с Запада на Восток кораблей.
Однажды я зашла в твои воды ночью, и ты выплеснуло на меня миллионы серебряных искр.
Ни дня, ни единого раза ты, Море, не повторилось в расцветке одежд, в движении волн и в звучании своего голоса.
В штиль ты мелодично напевало тихую нежную песню. Я засыпала рядом с тобой, на берегу, и видела цветные сны. В шторм ты несло к берегу из необъятных глубин тяжелый глухой гул. Волны начинали спорить, почти нападать одна на другую и, рассорившись в пух и прах, убегали назад, уступая место другим, более молодым.
В такие минуты мне было страшно, Море…
Утором, когда боги забирали меня на Олимп, ты было тихим и спокойным. Как ты могло противиться тому, что предначертано!
Не знаю, сколько веков прошло с того дня, как мы расстались с тобой. Я очень скучаю и хочу к тебе, Море!
Навеяно Эгейским морем в местечке Поссиди (Северная Греция, Халкидики)
Сентябрь 2005 г.
